Просёлочные дороги [Окольные дороги] - Иоанна Хмелевская

Мамуля вдруг перестала кричать и вырываться, разглядев наконец, с кем имеет дело.

— Ах, это пан… — произнесла она с величайшим сожалением. — А я думала — мердяй…

Тереса молча повернулась и кинулась в вагончик — надеть зубы. В дверях она столкнулась с несколько запоздавшими тётей Ядей и Лилькой. Тётя Ядя тоже повернулась и скрылась внутри — захватить фотоаппарат. Через минуту семейство в полном составе столпилось вокруг колодца. Не хватало только отца, который спал сном праведника.

— А что я говорила! — торжествовала Люцина. — Я знала, что они ищут в колодце! Думали, я не догадаюсь! Ведь на той карте была буква «к».

— Ну показывайте же! — волновалась мамуля. — Что вы там нашли?

Тереса, как всегда, была недовольна и ничего хорошего не ожидала:

— Что они могут найти? Старый бабушкин ночной горшок!

— Да расступитесь же! — тщетно просила тётя Ядя. — В кадр не попадает!

Просить можно было до посинения, но я знала — никакая сила в мире не заставит их сдвинуться с места. О том же, чтобы они вернулись досыпать в вагончик, не могло быть и речи. Мареку пришлось примириться с этим и отказаться от соблюдения элементарных требований техники безопасности.

— Ножницы! — раздражённо бросил он. — В таком случае принесите мне ножницы! И чтобы не дёргались, стояли смирно!

За ножницами побежала Лилька. А мы не сводили глаз с лежащего на каменном обрамлении колодца свёртка из старой прорезиненной ткани, перевязанного бечёвкой.

— Это кусок от немецкого прорезиненного плаща, — стал объяснять Марек, но Люцина перебила:

— Ага, такие носили гестаповцы.

Бросив на неё недовольный взгляд, Марек веско произнёс:

— Я не знаю, что там внутри. И не притронусь к этому до тех пор, пока вы все как одна не отодвинетесь на безопасное расстояние и не ляжете на землю!

— Вот ещё, на землю ложиться! — фыркнула Тереса. — Чего ради? Небось спрятала там старые бумаги. Или револьвер, он сам не выстрелит!

Вернулась Лилька с ножницами, за ней пришлепал в домашних туфлях отец, на которого Лилька в спешке уронила шкатулку со швейными принадлежностями. Отец завернулся в одеяло, конец которого тащился за ним по пыли. Бабы дружно возмущались негигиеничными требованиями Марека, но он остался непоколебим. Пришлось отступить от колодца и полукругом залечь вокруг него. Тётя Ядя из позиции лёжа ухитрилась навести на Марека свой аппарат — ну точь-в-точь готовый выстрелить пулемёт — и замерла в выжидании.

— Мне ничего не видно! — канючила мамуля. — Проклятая крапива все закрывает. Неужели нельзя по-человечески сесть на стул?

— Нельзя! — сквозь зубы процедил Марек, принимаясь за свёрток.

— Какой злой! — шёпотом пожаловалась мамуля, но Тереса её одёрнула:

— А как ему к тебе относиться, когда ты его чуть не убила своей банкой? Эй, долго нам ещё тут лежать?

— Пока не распакует! — ответила я за Марека. — И не нервируйте его, дайте работать спокойно.

Разве они что понимают? Даже тишайшая тётя Ядя ворчала:

— Обязательно распаковывать среди крапивы? А вон там, на скамеечке, нельзя? Тут не выйдет хорошее фото.

— Нельзя! — пыталась объяснить я этим дурёхам. — Если там что взорвётся, он успеет столкнуть взрыв в колодец. Ну как не понять?

— Так пусть скорей сталкивает, а то мне в бок что-то впилось!

Мамуля шипела на отца:

— Ну что ты крутишься? И так ничего не видно, а тут ещё ты!

Отец пытался подложить под супругу своё одеяло, робко упрекая её:

— Ну где это видано — лежать на голой земле! Простудишься! Да и все остальные. Что такое на вас напало?

— Скорей, скорей! — подгоняла Марека Люцина. — Пока не явились Доробеки!

Стараясь оставаться спокойным, сдерживая волнение, Марек в нескольких местах разрезал бечёвку, потом, также осторожно, принялся разрезать ткань, слой за слоем.

Наконец ткань снята, и мы увидели большую металлическую коробку с изображением на ней доброй морды сенбернара, кремовой с коричневыми пятнами. От щелчка аппарата тёти Яди мы вздрогнули, как от выстрела.

Не дыша следили мы за дальнейшими действиями Марека. Осторожно взяв коробку в руки, он наклонил её над колодцем, оперев одним ребром о его край, и взялся за крышку, чтобы медленными осторожными движениями, постепенно нажимая то тут, то там, снять её. Крышка как-то слишком быстро отскочила, и тут мы не выдержали — тоже вскочили.

В ту же секунду Марек инстинктивно столкнул коробку в колодец. Что-то блеснуло, что-то забренчало, что-то глухо ухнуло внизу. И наступила тишина.

— А я так и не увидела, что там было! — вскричала мамуля.

— Почему же не взорвалось? — разочарованно вскричала тётя Ядя.

— Не толкайся, хочешь и меня столкнуть в колодец? — вскричала Люцина, отталкивая младшую сестру.

Думаю, отсутствие взрыва вполне возместил взрыв эмоций. Все столпились у колодца и, сталкиваясь головами, старались заглянуть в него. На глубине двух с половиной метров было совсем темно, и тем не менее нам казалось — там что-то поблёскивает. Марек не сразу полез в колодец. Промедление объяснялось вполне законным опасением, что кто-нибудь из нас непременно свалится ему на голову. Отогнать же нас от колодца на прежнее почтительное расстояние ему больше не удалось. Итак, он полез в колодец, а мы тесным кругом стояли и ждали.

Вот из колодца показалась голова Марека, вот он нам подал наполовину опустошённую коробку. Мы остолбенели, молча уставясь на её содержимое. В коробке были драгоценности. Самые настоящие драгоценные ювелирные изделия!

Долго смотрели мы на них, не веря глазам своим, потом опомнились. Тереса сорвала с отца одеяло, разостлала на земле и высыпала на него то, что находилось в коробке. А мы стояли вокруг, не в силах отвести глаз от сверкающей в утреннем солнце маленькой блестящей кучки. Марек опять спустился в колодец, выискивая среди хлама вывалившиеся из коробки отдельные произведения ювелирного искусства.

— Никогда бы не поверила! — восклицала потрясённая тётя Ядя, безостановочно щёлкая своим фотоаппаратом. — А мы ещё думали — зачем она приехала в Польшу? Было за чем!

Настроившись на мощный взрыв, мы не сразу смогли перестроиться. Постепенно все подключились к акции по спасению остальных драгоценностей. Мамуля относила и раскладывала на одеяле те предметы роскоши, которые подавала ей я, получая их в свою очередь от Марека. Люцина, забыв о своей боязни высоты, навалившись животом на камень, висела головой вниз, в колодец, давая Мареку указания, где следует искать.

— Не дай Бог, что-нибудь прозеваем! — говорила она. — Тогда наследники дяди Витольда поубивают друг друга! Нельзя допустить гибели родственников.

Тереса, отец и Лилька, сидя на одеяле, раскладывали драгоценности, подсовывая самые эффектные тёте Яде для увековечивания. Тётя Ядя разрывалась между двумя возможностями — фотографировать ли клад или нас с Люциной, уж очень живописно висели мы с ней на срубе колодца, с головами внутри. Выбрала нас, поскольку мы сможем сменить позицию, и уже не запечатлеешь.

— А это что такое? — с изумлением выкрикнула мамуля, получив от меня очередной предмет ювелирного искусства. — Ведь это же ожерелье невестки Зендлера! Откуда оно здесь?

— Глядите на неё — спятила! — недовольно сказала Тереса, оторвавшись на миг от созерцания сокровищ. — Богатство мозги помутило!

— Да нет же, я узнала — колье Зендлерши! Кажется…

— Перекрестись, если кажется.

Марек наконец вылез из колодца, заявив, что больше там ничего не осталось. Мы все сидели на корточках вокруг расстеленного одеяла, на котором сверкали сокровища панны Эдиты. Колье Зендлерши переходило из рук в руки. Вещь была изумительная, очень дорогая и настолько оригинальная, что, раз увидев, её уже невозможно было спутать ни с чем другим: жемчужины, брильянты, платиновое кружево. Все жемчужины были белые, а в центре свисали необыкновенной величины пять серых, идеально круглой формы.

Тереса перестала смеяться над мамулей. Рассматривая драгоценность, она спросила глухим голосом:

— Почему ты думаешь, что это колье Зендлеровой невестки?

— Потому что я его не раз видела, а сами понимаете, забыть такое нельзя. Ни с чем не перепутаешь. Жена старика Зендлера подарила его невестке, когда та родила первого сына, она ещё хвасталась и надевала по всякому поводу. Как я ей завидовала, кто бы знал! Вы что, не помните Зендлеров? Они жили в бельэтаже, роскошная квартира. Очень богатые люди.

— Как могло колье Зендлеров оказаться в этом колодце? Спрятали его тут? — недоумевала тётя Ядя.

— Как они могли спрятать? — возразила мамуля. — Их всех немцы забрали, хоть они и не участвовали в Сопротивлении.

— Потому что евреи?

— Какие там евреи! Старик Зендлер был протестантом, все его предки — христиане. Говорили, кто-то на них донёс, толком ничего не знаю. Я только слышала, как моя мама потом что-то такое рассказывала. Меня уже там не было. Тереса, ты ведь была, наверное, помнить что-нибудь?